«Боюсь, нам твоя мамочка не позволит и благословения не даст!» — это мысленно. А вслух:
— Динар, не зли меня! Я и так на взводе!
У седовласой леди глаза округлились, реакции правителя Далларии я не видела, так как смотрела исключительно на его бабушку.
— Не смей повышать на меня голос! — рявкнул рыжий.
— Не смей кричать на меня! — Я вырвала руки из его уже практически захвата. — Иначе остаток беседы с бабулей, которая сочла бы за честь убить меня, проведешь в коридоре!
— Не смей указывать мне, женщина! — Динар вскочил.
— Не смей называть меня женщиной! — И я вскочила и тут же села обратно, поправив соскользнувшее покрывало.
Даллариец тоже сел. Переглянувшись, мы решили заключить перемирие, и в результате рука Динара опять накрыла мои ладони, и мы молча уставились на бабулю. А бабушка переводила взгляд с меня на Динара, а потом… она посмотрела на дверь. Глаза старушенции снова сузились, она стремительно повернула голову и уставилась на внука…
— Динар, давно ли ты стал таким… сильным?
Рыжий несколько смутился и нехотя ответил:
— После Готмира…
— Готмира? — переспросила леди. — А только ли Готмир повлиял, Динар?..
Аннаре поднялась, медленно подошла к окну и прикоснулась к цветам, которые росли в небольших горшках. Странно, я провела тут полдня, но заметила эти зеленые кустики только сейчас.
— Атнарг элветосиа венето алшее, энимар эрвета… — начала айсира, а я начала переводить.
«Есть легенда о слиянии огненного шара и земли, что покрыла его… Огонь и земля — между ними мало общего, но погаснет пламя внутри земли — и жизнь погибнет… Динар… когда-то я молила о пробуждении твоего огня, а сейчас… я прошу тебя… остановись. Он сильнее, Динар, и девочка нужна ему самому…»
В этот миг рыжий посмотрел на меня, а я продолжала изображать полнейшее незнание далларийского.
— Она бредит? — шепотом спросила я, дабы отвести мелькнувшее в его глазах подозрение.
— Лучше бы я бредила! — Леди развернулась, и в ее взгляде были слезы. — Лучше бы я бредила…
И женщина оставила нас одних.
— Что она говорила? — потребовала я ответа у рыжего.
— Она сказала, что лучше бы она бредила, — Динар, несмотря ни на что, улыбался.
— Издеваешься? — Я опять начала злиться.
— Тобой любуюсь.
— Ясно — издеваешься!
Я встала, подошла к штанам и торопливо надела, вообще с некоторых пор постоянно самой одеваться приходится. А еще слишком много у меня появилось вопросов, и по возвращении домой мне придется их задать… Ненавижу магию!
— С рубашкой помочь? — галантно спросил Динар.
— Давай, — милостиво согласилась я.
В результате стою и смотрю, как сам правитель Далларии неторопливо застегивает все те полсотни пуговок на белой рубашке, которые тут олицетворяли далларийскую моду.
— Так что с тобой случилось? — ненавязчиво начал Динар.
И почему-то я честно ответила:
— Меня тут все… ненавидят…
— Кат, тебя и в Оитлоне только один я люблю… видишь, какой я добрый?
— Да-а, степень твоей доброты я имела возможность оценить еще в Готмире!
Вместо извинений широкая улыбка и не слишком приятное напоминание:
— Ты… и вся голая… и на мне…
— Да я душила тебя!
— Да-да, помню. — Он продолжал все так же похабно улыбаться. — Надо повторить как-нибудь…
— Твое удушение?
— Можно без элементов насилия, только я и ты вся голая на мне… Что скажешь?
Сказать тут было нечего, кроме:
— Дорогой, а не боишься, что я завершу начатое, а?
Весело подмигнув мне, он нагловато ответил:
— Ты, Кат, определись: то убить пытаешься, то рвешься ко мне сквозь полчища гоблинов и целоваться лезешь, то опять грозишься убить, чтобы потом сломя голову мчаться к лестнице, дабы спасти мою жизнь.
Интересная постановка вопроса… действительно, стоит поразмышлять над мотивацией собственных поступков.
— Забудь. — Динар помог надеть куртку. — Давай сегодня просто про все забудем и развлечемся, что скажешь?
— Моя репутация пострадает? — угрюмо спросила я.
— Кат, у тебя такая репутация, что ей уже ничем не поможешь.
В чем-то он был прав. Я вспомнила про «три груди» и «хвост», и стало совсем тоскливо. И вообще спать хотелось после путешествия и всех треволнений данного дня.
— Динар, а место, куда идем, хоть будет приличное или как в прошлый раз? — уже направляясь к двери, поинтересовалась я.
— Тебе понравится, — заверил меня рыжий, перехватывая у выхода и уводя к стене. Тут обнаружился тайный ход, и вскоре мы покинули замок под молчаливыми и не особо одобрительными взглядами стражников.
Нет, правителю Далларии стражи не сказали ни слова, но они с надеждой посматривали на открытые двери дворца, откуда доносились громкие голоса: видимо, кто-то сообщал матушке рыжего о происходящем. И все же перед нами торопливо подняли все три решетки, опустили мост, и, держась за руки, мы покинули оплот далларийской власти.
— Страшно представить меру своего падения, — с насмешкой произнесла я, — сбежать на ночь глядя с мужчиной… ужас.
— И не говори, я поражен твоей безнравственностью. — Рыжий сжал мою ладонь и потянул за собой, уводя в неосвещенный проулок.
Вот так, проулками и переходами, мы миновали часть города и подошли к пристани. Здесь, оставив меня одну, Динар пошел искать сторожа. Уже через пять минут он вернулся с беспрестанно болтающим седым могучим мужчиной, который нес два фонаря и постоянно поздравлял Динара с предстоящей женитьбой. Однако, подойдя и узрев, с кем сам правитель собирается ночью раскатывать по реке в лодке, сей индивид нахмурился и сурово вопросил:
— Анга ташее?
«Как же невеста?» — перевела я.
— Таэ ньеме, — весело ответил Динар.
«А вот она»! Седовласый внимательно посмотрел на меня, я мило улыбнулась, мужчина низко поклонился, потом неодобрительно посмотрел на рыжего. Зато айсир Грахсовен просто-таки лучился радостью.
— Это дядя Рокхан, — начал Динар объяснять мне, одновременно ведя к лодке, что покачивалась на волнах чуть дальше от пристани, — в детстве часто таскал меня за уши.
— Как он смел наказывать сына правителя?! — возмутилась я.
— Ну, наказывал он всегда за дело, говоря откровенно, да и… никто в моей банде, кроме Рава, не знал о моем происхождении. — Динар весело улыбался. — Замечательное было время.
Я о своем детстве сказать такого не могла, даже завидно стало.
Подведя к лодке, Динар помог сесть, затем устроился сам. Рокхан отвязал канат, бросил его рыжему и оттолкнул лодку. Мы поплыли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
